Так уж получилось, что сборник стихов Бориса Габриловича, составленный его отцом, Ароном Борисовичем Габриловичем, вышел в издательстве Георгия Булатова «Булат» уже после смерти отца поэта, который этого – долгожданного – сборника напечатанным так и не увидел.

Поскольку соблазн, как водится, был велик, а своя рука в собственном издательстве, как известно, владыка, то имя издателя Г. Я. Булатова оказалось также в составителях сборника. Причем – по алфавиту – оно предшествует имени истинного составителя и отца погибшего поэта, Арона Борисовича Габриловича. В лучших советских традициях получилось: дам напечатать, но за это впереди свое имя поставлю.

Однако то, что Булатов напечатал сборник стихов В. Габриловича, был сам по себе факт, заслуживающий внимания.

 

Известный в университетских кругах в 70-е гг. ростовский поэт Жора Булатов писал очень хорошие стихи и как человек был, в принципе, неплохой, но, видимо, слабовольный. Борис Габрилович ценил творчество Булатова, а также то, что с тем, как с умным человеком, ему было интересно поговорить, – долгие часы просиживали они вдвоем за такими разговорами.

Просиживали, несмотря на то, что как-то однажды за бутылкой водки Булатов, бия себя в пьяную грудь, признался, что сам он «последняя сволочь», потому что регулярно пишет на Бориса доносы, обязан писать. Что ж. надо отдать Жоре Булатову должное – он все-таки в этом признался…

Наверное, Жору следовало бы в этом случае пожалеть, Борис, во всяком случае, так и сделал, не изменив своего хорошего отношения к приставленному к нему стукачу и продолжая засиживаться с ним за откровенными ночными разговорами. Не по своему желанию Жора писал отчеты и, по печальному стечению обстоятельств раз оказавшись в зависимости от КГБ, уже не смог выбраться из этой мышеловки. Борис Габрилович это понимал, тем более что знал, каким образом оказался Булатов в этой ловушке. К слову сказать, на сайте «Неофициальный Ростов» Г. Булатов фигурирует, как часто водится в таких случаях, преследуемым «диссидентом».

 

Вот так не печатавшихся при жизни опальных поэтов после их смерти издают их «лучшие друзья», приставленные к ним писать доносы стукачи. Но теперь они уже пишут про умерших воспоминания, развернутые мемуары и по-своему даже правы: ну кто может знать того, на кого они «стучали», с их точки зрения, лучше самих «стучавших»?.. Поистине российский парадокс.